Бремя Исаева.

Санкт Перербург, Сентябрь 1803 г.

Пролог:

  Старинные напольные часы в гостинной грозно пробили три раза - была глубокая ночь. Причудливые тени ветвей деревьев ложились на стены и пол, проникая через незашторенные окна. Они выглядели пугающе и вместе с тем чем то завораживали, играя своими очертаниями на ветру. Не смотря на середину сентября, лето всё ещё не собиралось сдавать свои позиции, и уступать место своей старшей сестре - осени. Чертовски душно, даже для середины июля.
  Он лежал на боку и курил дорогую французскую паперосу. Она лежала спиной к нему, давно уснула и негромко похрапывала. О, Мари, как она красива. Исаев любовался ей, смотрел, как остатки его спермы вытикают из щели её влагалища, и тонкой струйкой сбегают по потной ягодице на накрахмаленную простынь, любовался, как время от времени раскрывается её анальное кольцо, едва слышно высвобаждая кишечные газы. Он любил её. О всевышний, как она прекрасна в лунном свете, и он знал точно, что это не тобачный дым одурманил его голову. Просто это была истина.
  Сон никак не шёл, и потому, затушиыв окурок, он направился к выходу из дома - он любил ночные прогулки. Что бы не разбудить Мари, он не стал одеваться, и вышел во двор босиком. Луна светила почти как солнце - даже было видно не высокие деревца у опушки леса, а это несколько вёрст от дома. Он медленно пошёл к колитке, но его остановило фырчание - это был конь по кличке Ветер, верный боевой товарищь Исаева. Сколько им пришлось пережить вместе. Конь проснулся от скрипа входной двери, и Исаев направился к нему.
- "Ну- ну, мальчик, это всего лишь я" - успокаивал он животное, присев на корточки рядом и по дружески похлопав по массивному боку.
  Тут Исаев заметил, что конский член немного увеличился в длинну и слегка залупился. Через мгновение Ветер начал ссать. Его орган болтался словно пожарный гидрант, поднимая толстой струёй лошадиной мочи брызги вперемешку с песком и сеном, которые летели рекошетом на лицо, живот и пах Исаева, сидевшего на коленях, который в свою очередь принялся размазывать всё это обеими руками по своему телу. Закончив, он подошёл к Ветру сзади и, снова сев на корточки, прижался щекой к тёплым, жилистым, с толстыми венами конским яйцам, чмокнул звучно затем одно из них, и тихонько прошептав: - "Спасибо", на что конь снова фыркнул и резко лягнул его обеими копытами в живот. От удара Исаев вылетел из конюшни, спиной вперёд, распахнув своим телом ворота загона и, пролетев через небольшой двор, врезался в приземистый забор. После этого он проблевался себе на член и живот и потерял сознание.
Очнувшись Исаев понял, что отрубился он на долго, возможно на час. Ветер спал, а рвотные массы на его теле уже подсохли. Встав на ноги он понял, что у него сломаны рёбра. Опухшие, синие, налитые кровью бока пронзала резкая боль, и уже начанался чувствовать утренний холодок. Что бы согреться, Исаев решил пробежаться до леса.
Он бежал, что есть мочи, его писун задорно телепался между ног, время от времени шлёпая об ляшки и живот. Ему хотелось петь, но от недосыпа он не мог вспомнитьт ни одной песни,  потому просто мычал. Добежав до леса, Исаев помочился на куст можжевельника, но резкая боль пронзила его пенис. Приглядевшись он понял, что ссыт кровью - ох уж этот Ветер, крепко он его преложил. Кое как, корчась от боли, ему всё же удалось опорожнить свой мочевой пузырь. Горизонт уже начал окрашиваться в рассветные краски и Исаев поспеши домой, но не успев сделать и пару шагов, угадил правой ногой в охотничий капкан. Металическая пасть ловушки громко заклопнулась на его голенище, проткну плоть и мышцы. Кости остались целы, потому как капкан был не велик - на маленького зверя. Слёзы выступили на его глазах, но он не мог позволить себе заплакать даже при себе. Военный должен оставться мужчиной всегда. Кое как он разжал металические челюсти капкана и освободил уже посиневшую ногу. Но даже такой пустяк не мог испортить ему настроение. Поднявшись на ноги Исаев понял, что обосрался, пока освобождал повреждённую конечнось.
- "Хех" - усмехнулся он, - "Даже не заметил".
От боли в сломаных боках и пробитой ноге он не смог подтереться, и просто потёрся жопой о ствол берёзы, разодрав до крови мягкие ткани пятой точки.
Солнце уже показалось миру, и Исаев таки направился обратно к дому. По пути он вспоминал, как хорошо ему было прошлой ночью. Он вспоминал об жарком акте сношения с Мари, вспоминал её пышные, роскошные груди. Его член ещё помнил, как было тепло и влажно внутри её небритого влагалища, как ласкал головкой её алый клитор, и как от оргазма она обоссалась прямо в процессе ебли, разбрызгивая мочу во все стороны поступательными движениями.
  Со всеми этими мыслями Исаев и не заметил, как дошёл до колитки. Встречать его вышла его Мари. Она села на крыльцо и начала ссать на ступеньки, поднимая в воздух брызги и пар. Он улыбнулся и подошёл к ней, подставив ногу под её ссущую пизду. Моча щипала его раны  и смывала грязь со стопы. Когда она закончила, то встала и подтёрла манду листком вчерашней газеты. Он взял этот листок и вдохнул его запах, она улыбнулась.
- "Пошли в дом - я блинов напекла"
Часы в гостинной пробили семь.